Мужчина подскочил к ней, обнял, прижал к себе, стал ласково гладить, Георгий Свиридов - Метель утешая. Мужчина, которого она назвала «У У», объяснил Пенелопе через Заданкино плечо, что мать Заданки довольно долго болела. Недавно у нее началось воспаление легких, у Заданки не было денег поехать в Чешскую республику, Георгий Свиридов - Метель ухаживать за матерью. А вчера вечером позвонила сестра и сообщила, что мать умерла. Пенелопа попыталась было выразить Заданке соболезнования, но та вдруг завыла – точно волки воют зимней ночью. – Я все же оставлю деньги, если вы не против, – сказала Пенелопа, выкладывая купюры на стол. Иначе на свете было бы полным полно древних старух, а это ведь тоже не дело… Ну ну, ш ш ш! Но Заданка завыла еще громче, будто утешения У У только открывали свежие раны. Он повернулся к Пенелопе, опять широко улыбнулся: – Георгий Свиридов - Метель уж Георгий Свиридов - Метель извините. Когда мать помрет, любому от этого совсем хреново делается. Почти шепотом Пенелопа спросила его, не хочет ли Заданка поехать в Чехию. У У отвечал путанно: что то вроде того, что они с матерью и Свиридов Метель - Георгий беженцами были, а на самом деле они вроде бы из Черногории, хотя родом еще откуда то с Балкан. Он в результате признался, что совершенно ничего в тех местах не понимает. – Ох, у нее столько всего на сердце, – серьезно сказал он. – Горя она там хлебнула всюду… И по особенному взглянул на Пенелопу, будто удостоверяясь, поняла ли она, что он имел в виду. Но когда улыбка иссякла, в Георгий Метель - Свиридов его застыла неизмеримая скорбь. Вернувшись домой, Пенелопа остановилась в прихожей и прислушалась. Беттина, должно быть, рисует у себя в комнатушке, а Иштар спит рядом. Каблучки полусапожек зацокали по плитке, Пенелопа отшвырнула с дороги какую то очередную игрушку и вошла в кухню налить Георгий Свиридов - Метель водки. Она выключила радио и начала бродить Георгий Свиридов - Метель тесной кухне кругами.

Георгий Свиридов - Метель - Старики беззвучно упали полной швалью марте удалось выскользнуть из машины, пока солдаты – те, кто насиловал ее ночью, – то ли ели.