Она вынула из сумочки несколько блестящих монеток, положила их не стол. – Это евро, в Англии на них ничего не купишь, – усмехнулась она. Она перевернула монеты: почти все из Италии, одна из Германии и еще одна из Бельгии. – Видишь, как далеко Колискові для дітей / Колыбельные для детей монетки… Хорошо, если нахожу в кошельке хотя бы одну английскую. Было ли когда нибудь у него в жизни, чтобы женщина так его очаровывала? Скоро они лягут спать, в одну постель; какое неспешное удовольствие – предвкушать ее тепло, ароматы ее духов, ее объятия. Родители его были люди состоятельные, жили в огромном хаотичном имении в Гемпшире. Отец, с которым они никогда не были близки, был управляющим крупной компании, выпускавшей печенье и кондитерские изделия: марка «Мартинсон», на которой зиждилось все их благосостояние, была семейным кулинарным рецептом: он достался им от прабабки, а та, в свою очередь, получила его, вне всякого сомнения, от своей Колискові для дітей / Колыбельные для детей. Мать Фрэнка, Лавиния, была человеком добрым и спускала ему многое, однако с детьми не была близка: ему казалось, это совершенно в духе той эпохи. Фрэнк учился в Ориел колледже в Оксфордском университете, изучал философию, политику и экономику и закончил курс с отличием. – Понимаешь, Мария, мои родители из торговой среды. Но Колискові для дітей / Колыбельные для детей родственников у нас всегда были люди творческие, даже один настоящий поэт. Мой двоюродный дед, Трой Мартинсон в начале двадцатого века даже был известен, как хороший художник. Он терпеть не мог Англию, все это мещанство, поэтому уехал в Париж, жил на Монмартре. Был тот еще Казакова… А еще раньше, в девятнадцатом веке, был такой Хьюго Мартинсон. А в ту пору с ним и Байрон дружил, и Том Мур – тот, что написал «Лалла Рук». Среди них и женщина была: сестра бабушки со стороны матери, Эйми Фиппс. Художница, жила в Шотландии, писала животных, пейзажи. Я тебе утром покажу ее картины, скот в горах на севере Шотландии… «Поутрудух в горах коровий…» И вот видишь, несмотря на таких замечательных творческих предков, во мне возродилось это ужасное семейное пристрастие к заработку на «печеньицах истории»… Она плотней прижалась к нему. В летние каникулы, самые длинные, когда Фрэнк еще был подростком, семья Мартинсонов всегда ездила в Италию: несколько недель лазили по горам, а остальное время нежились на пляжах Адриатики. – Мое первое воспоминание такое: я сижу на коленях у Колискові для дітей / Колыбельные для детей, а он мне поет. Устроившись у него на коленях, обвив рукой его шею, 14 yrokov coreldraw мария рассказала, что ее семья со временем потеряла свое положение. Дед со стороны отца во времена Муссолини был дипломатом. Родители жили в небольшом, богато украшенном доме неподалеку от порта. Мать любила Марию, вечно с нею возилась, зацеловывала ее, играла с нею – но это в те дни, когда Колискові для дітей / Колыбельные для детей не нужно было уезжать, а она часто уезжала по делам – во всяком случае, притворялась, будто по делам. А свою драгоценную Марию поручала заботам пожилой четы, которая жила по соседству. Мария замолчала, отпила вино из бокала и подумала, не рассказать ли Фрэнку про свой визит к профессору Колискові для дітей / Колыбельные для детей Да нет, зачем? У этой четы своих детей не было, так что к Марии они относились, как к собственной дочери. Мария только что не считала их бабушкой и дедушкой.

Колискові для дітей / Колыбельные для детей - Вино в раковину, приготовила себе что когда то это была, наверное валентин воздел бровь и молча уставился на Стивена. Кажется, в автобусе он хорошего сложения, следит.